Читаем рассказы Чойновой Инны Владимировны

Один день в тайге

Маленький таёжный посёлок был самым настоящим детским раем.
В Кемпендяе середины прошлого века царили наивная открытость и архаичное простонародное доверие к окружающему миру. Уходя на целый день из дома, жители приставляли к двери палку, просто для того, чтобы пришедший человек знал, что дома никого нет, и не тратил время на поиски хозяев. Здоровались с каждым встречным, что очень удивляло и умиляло приезжих. Дети Кемпендяя жили свободной от надзора взрослых, романтичной, истинно детской жизнью, настолько близко к природе и лесу, что в наши зашоренные, опасные и подозрительные времена кажется невозможным.

Праздником для детворы были быстрые летние дожди: песочная сухая пыль прибивалась к земле, воздух, напоённый густым сосновым ароматом, становился ощутимо сладким и сытным, по дорожкам текли весёлые, бурные ручьи, водопадами обрушиваясь с крутых склонов в обрывистые овраги. И вот счастье было ребятишкам успеть после дождичка, пока ручьи ещё в силе, наиграться с самодельными корабликами, плотинами, водяными мельницами. Девочки набирали воды из луж для угощения кукол: цвет песочной взвеси с точностью совпадал с цветом популярнейшего в посёлке чая с молоком. На песчаных горках Кемпендяя это водное удовольствие было недолгим, потому и особенно радостным.

В жарком июле в таёжном посёлке была благодать: невысокие горы, покрытые густым лесом, казалось, дрожали в раскалённом воздухе, дома скрывались под пышными раскидистыми соснами, прозрачная солоноватая вода в речке тянула искупаться, широченный белопесчаный пляж у сользавода и жаркое солнце не подпускали к купальщикам комаров. Летом быстрая речка заметно мелела, но, как память о бурной весне с водоворотами, в самом удобном месте купалки оставался глубокий и широкий омут, в который можно было нырять с самодельного трамплина. Ещё после весеннего половодья на пляже оставалось бесконечное количество сухих коряг всех размеров, так что старшие ребята жгли роскошные костры, у которых обсыхал весь купающийся народ и грелись посиневшие от долгого пребывания в воде фанатики купания.

Купальный сезон ещё был в самом разгаре, а тайга уже начинала заманивать детей ягодами и грибами. Стремительное якутское лето переваливало через свою середину, комаров становилось заметно меньше. Хотя на сырых низинах они ещё были способны высосать путников до костей, в обдуваемом ветром сосняке на склонах гор этот ужас тайги был вполне терпимым.

Чёткой границы между посёлком и тайгой не было. Дома и огороды стояли на крохотных, отвоёванных у леса пятачках, так что грибы росли прямо во дворах, а ягодами можно было бы вволю полакомиться на тропинках между дворами. Правда, на эти дары природы был наложен запрет из-за большого количества собак в посёлке и собачьей привычки задирать лапы где ни попадя.
За чистой крупной ягодой кемпендяйцы ходили подальше в лес, где у каждого старожила было своё любимое местечко.

***

Заводилой в маленькой компании была двенадцатилетняя Нонка, бурная фантазия которой позволяла ей наделять душой и магической жизнью всё окружающее: лес, деревья, камни… . Наверное, в ней проснулись гены какой-то пра…прабабки – первобытной языческой шаманки. Откуда это взялось у девчонки, к двенадцати годам перечитавшей всю поселковую библиотеку? Откуда-то она точно знала, которое из старых деревьев в лесу – главное; в каком омуте спит водяник; что нужно делать в лесу при встрече с местными лешаками…. Маленькая фантазёрка разговаривала с лесом, умела пройти босиком по муравьиной тропинке, не раздавив ни одного крошечного трудягу, и как-то раз дети видели, как лесная птица доверчиво слетела к ней, чтобы поклевать с ладони крошки хлеба.
Нонка не делилась со взрослыми своей моделью строения мира, у неё хватало благодарной аудитории среди подружек и их младших братьев и сестёр, воспринимавших её сказки и истории без тени сомнения и с удовольствием сопровождавших свою атаманшу в походах по окрестностям Кемпендяя.
Родители не беспокоились, что дети заблудятся, встроенный природный навигатор Нонки всегда безошибочно и вовремя выводил её из леса, и к этому давно уже все привыкли, а из походов детишки приносили ягоды и рыжики с маслятами в бидончиках и в платках, увязанных в узелки.

Вот и в этот день Нонкина компания собралась на целый день в тайгу, прихватив с собой стеклянные бутылки с чаем, заткнутые самодельными газетными пробками, и куски хлеба с маслом и вареньем, завёрнутые в старую газету. Уложили припасы в обычные трёхлитровые бидоны, с которыми компания всегда ходила в лес.
Сегодня предводительница решила пойти на новые места, в гору за речкой, туда, где дети ещё ни разу не были. Как она сообщила своей ватаге – туда, куда её позвали духи леса.

Летом в деревне встают рано, так что компания к девяти часам утра уже переходила вброд речку. Воды было чуть выше колена, но быстрое течение спутывало ноги. Танюша взяла четырёхлетнего братика Гошика на закорки, Варя подхватила Танюшины обувки и бидон, Нонка, крепко держа за руки, переводила семилеток Артёмку и Леночку. Девятилетняя Полина переходила сама, страхуя себя подобранным на берегу посохом. Её ровесник Вовка, без проблем окунувшись прямо в одежде в утреннюю свежесть речки, пробултыхал через весь брод первым и уже выливал из сапог воду на том берегу.

Поднявшись по узкой тропе на гору, дети нашли на широкой поляне старое дерево с разбитой когда-то молнией верхушкой, на которое под руководством своей самозваной жрицы навязали нехитрые дары: обрывки ленточек, захваченные специально из дома, тут же сорванные цветы. Вовка приткнул между корнями какую-то железяку, найденную в кармане. Этот ритуал они всегда повторяли на новых местах.

Тропа вывела детей на старую тракторную дорогу, ведущую вдоль склона горы по сосновому бору. Решили держаться этой дороги. Лес зарос толокнянкой, которая детям была совсем не интересна, маслят было много, но в такой сухоте, почти все были червивыми, так что решили не отвлекаться, а разведать места подальше. Две любопытные белки сопровождали компанию по верхушкам сосен, порой спускаясь довольно низко и возбуждая ответный интерес малышей. Вовка с Артёмкой вооружились палками и стучали по деревьям, пытаясь согнать белок на землю, пока старшие сёстры не запретили им хулиганить.

Привал сделали у небольшого ручья, пересекавшего старую дорогу, солнце жарило, как на сковородке, но в лесу было хорошо, густой ароматный воздух, запах толокнянки и сосны разморили детей. Перекусив своими припасами и голубикой, собранной тут же у ручья, компания наслаждалась жизнью. Подруги лежали на тёплой, усыпанной хвоёй земле и не спеша беседовали о своём, о девичьем. Гошик дремал, прикрытый Танюшиным платком от солнца и ветра в тени раскидистой ольхи. Вовка, Артёмка и Леночка играли на песке у ручейка, строили домик для пойманного жука. Мнение жука, сидящего в пустом спичечном коробке, никто не спрашивал.

Неожиданно на песок выскочила довольно крупная ящерица. Возбуждённые древним охотничьим инстинктом, мальчишки кинулись её ловить. Ошалевшая от неожиданности ящерка растерялась и позволила Артёмке уцепить себя за хвост, дёрнулась и скрылась в кустах, оставив хвост в руках у удивлённого мальчугана. Трофей все внимательно рассмотрели, и Нонка поучительным тоном сказала:
- Вот зря обидел ящерицу, духи леса могут отомстить.
Не успел Артёмка скептически хмыкнуть: в этот же момент завизжала перепуганная Леночка, показывая пальцем на дорогу. Преграждая детям обратный путь к посёлку, всего в двадцати шагах на дороге стоял самый натуральный волк.
Оглядев жёлтыми пронзительными глазами застывшую компанию, волк не спеша повернулся и в два прыжка исчез в лесу.

Девчонки, подхватив мелкоту и бросив на месте бидончики, рванули по дороге дальше, бежали, пока не запыхались, и остановились только, когда окончательно успокоились и убедились, что никто их не преследует.
Вернуться обратно? Жутковато. Найти другую дорогу домой? Они уже так далеко зашли в тайгу, что, пожалуй, не стоит сходить с имеющегося пути, дорога, хоть и заброшенная, приведёт их к знакомым местам. А напрямик через лес по незнакомым горкам можно как следует заблудиться.

***

А лес вокруг был странным, каким-то изломанным и как будто больным. Не было старых могучих толстых деревьев, только тонкие, кривые сосенки, верхушки которых были ненатурально изогнутыми, у некоторых росло по нескольку верхушек. Торчали массивные почерневшие пни, от которых шёл запах грибной гнили. Повсюду лежали давно спиленные, заросшие мхом, полусгнившие брёвна, часть таких брёвен была сложена в штабеля, сквозь которые прорастали уже молодые деревья. Чуть дальше в ряд стояли холмики, как на кладбище, только размерами больше. Ряд заканчивался несколькими квадратными обвалившимися ямами.

Дети вышли на обрыв. Внизу сквозь листву проблёскивала речка. Нонка с облегчением вздохнула. Честно говоря, она уже боялась заблудиться, но по берегу извилистой, петляющей речки всегда можно было вернуться домой, хотя путь, конечно, оказался бы намного дольше.

- Ну, что же ты? – зыркнула на Артёма Нонка. – Проси прощения у ящерки, может, простит нас и отпустит.
Артёмка виновато молчал, сжимая в руке хвостик.

На солнце стремительно наползала чёрная туча. На той высоте, на которой стояли дети, туча казалась очень близкой. Сверкнула молния. Почти сразу прогремел гром.

Глядя на близкую грозу, Артёмка, наконец, решился расстаться с трофеем, положил его на пень, пробормотал слова, подсказанные Нонкой.
С неба упала первая тяжёлая капля.

Остроглазая Варя крикнула:
- Там дом, кажется. Пошли туда!

Домом это строение назвать было трудно. Странное длинное строение, все подходы к нему заросли крапивой и шиповником. Дети пробились сквозь колючие заросли к широкой двери, на которой ещё сохранилась кожаная петля вместо ручки, прибитая огромным гвоздём. Рядом стояла насквозь проржавевшая лопата, прислонённая к стене. Дверь со скрипом открылась.

В разрушенном от времени и непогоды строении не было потолка. Только над дверью сохранилось некоторое подобие навеса, под которым и укрылись от дождя путешественники. Длинное помещение было похоже на складское, но у стен сохранились остатки помоста шириной в человеческий рост. Похоже, когда-то это были лежанки. Тайга уже начала захватывать внутреннюю часть помещения: под открытым небом на остатках того, что было потолком, бурно росли кусты и молодые деревья.

Гроза надвинулась вплотную, резко потемнело. Хлынул ливень. Вовка с Варей успели подтащить толстую длинную доску, не слишком пострадавшую от времени, расположили её под навесом. Места на доске хватило всем. Дети смогли сесть и оглядеться.

Лучше других сохранилась стена, в которой была дверь. Там в углу даже была полочка, на которой стоял обломок зеркала с потрескавшейся мутной амальгамой, ближе к выходу из стены торчал ряд деревянных гвоздей, видимо, вешалка,- решили дети. Нонка подошла к полочке и заглянула в неотражающее слепое зеркало.
Сверкнула невероятно близкая ослепительная молния, грохот разряда оглушил, и Нонка вдруг увидела перед собой тёмные женские лики. Их было много, очень много. Лица, укутанные в платки, взгляды потухшие, неживые.
- Это мертвецы, – с ужасом поняла Нонка, - мы пришли в какое-то страшное место.
Женщины проходили перед ней нескончаемым строем. Они что-то пели, Нонка не могла разобрать слов, ей было жутко. В песню вплетался злой собачий лай, какие-то крики, мужские голоса...

- Нонка! Очнись! Гроза кончилась! Нонка! Что с тобой! – откуда-то из-за пелены до неё донеслись крики. В лицо ударило волной, вода затекла за шиворот: Танюшка привела её в чувство.
- Ты уже давно так лежишь, напугала нас ужасно! – плакала сестрёнка Полина.
Нонка поднялась:
- Ничего, ребята, пошли домой. Здесь ничего больше не трогайте, это плохое место.

Ребятишки выбрались из развалин барака. Огляделись, совсем рядом стояла вполне сохранившаяся вышка. Вовка рванулся было к ней, чтобы залезть наверх, но зацепился в траве об ржавую колючую проволоку, запутался в ней, упал, и, вняв девчоночьим крикам, отказался от этой затеи.

Уходя, Нонка не выдержала, оглянулась. Между ней и бараком сидел волк. Нонка моргнула, никакого волка не было.
-Показалось? – подумала она и заторопила свою компанию, солнце уже явно двинулось на запад.
У ручья подобрали свои бидончики, доели остатки припасов, подмоченные дождиком. На хорошо помытой дождём дороге не было никаких следов. Когда уходили, Артёмка, неожиданно что-то вспомнив, быстро вернулся и выпустил из спичечного коробка жука.
Прошли мимо дерева, которому поклонились в начале дня, попрощались с ним, согласно заведённому ритуалу.

Когда спускались по тропе, неожиданно обнаружили молодые крепкие грузди. В быстрое якутское лето грибы частенько выскакивают раньше обычного, торопясь созреть до сентябрьских, а то и августовских заморозков. Груздей было много. Набили бидончики и договорились прийти назавтра с вёдрами сюда же.

Переходили речку уже в начинавшиеся сумерки. Солнце скрылось за лесом, но гора, оставшаяся за спиной, ещё была ярко освещена последними лучами. Робкая Леночка прижалась к Нонке и шёпотом спросила:
- А чьи глаза смотрят на нас из леса? Это опять волк? Он за нами идёт, да?
- Это дух леса, он за нами не пойдёт. Он нас в лесу оберегал. Не бойся.

Почти всю обратную дорогу ехавший на спине старшей сестры Гошик неожиданно выдал:
- А завтла пойдём ещё? Мама мне малинованное ведло даст.

***
Вечером непривычно тихую Нонку родители спросили, как прошёл поход. Нонка рассказала о странном месте, умолчав, что там ей стало плохо.

- Как вы далеко зашли, - удивился папа,- это же километров двенадцать, если не больше. Не надо ходить туда, это действительно плохое место. Во время войны там был лагерь, в котором работали осуждённые женщины, они заготавливали лес, а потом сплавляли его по речке до сользавода в Кемпендяе . В самом Кемпендяе тоже был лагерь, только мужской. Эти люди работали на сользаводе. А ямы, которые вы видели, действительно могилы, заранее приготовленные для этих женщин.

Мама, которая молча разбирала грузди, неожиданно встала и вышла. На глазах её были слёзы.
- Твой дедушка, мамин отец, погиб в таком же лагере в Красноярском крае,- тихо сказал папа, - Его осудили по доносу злого человека, а позже оказалось, что он ни в чём не виноват.

***
Перед сном Нонка, как всегда, вышла на крыльцо поговорить с лесом. Любимый лес шумел, всё было так же, как и всегда.

- Почему люди могут сделать несчастным даже такое место, как Кемпендяй?- шёпотом спрашивала Нонка то ли лес, то ли себя. - Почему они губят друг друга, если даже волк может спокойно посмотреть на человеческих детей и не тронуть их? Что заставляет людей мучить и убивать таких же, как они сами?

Ответа не было. Только в шорохе сосен девочке послышались слова: «Кажется, наша Нонка стала старше».